Название: "Seduction" Автор: DestinyIgnites Переводчик: Evely Оригинальный текст: ссылка не указана Бета: Rose of Allendale Герои (пейринг): Клаус/Кэролайн Жанр: Гет, Романтика, Ангст, Драма, AU Рейтинг: NC-17 Размер: Миди Дисклеймер: права на героев принадлежат Л.Дж.Смит и создателям одноименного сериала Саммари: - Лорд Никлаус. Клаус отворачивается от горящего камина к двум его слугам, удерживающим молодую девушку. На улице холодная буря, и, будучи не в настроении для охоты, он послал на нее слуг, принесших ему сейчас эту маленькую блондинку. Вся дрожа, она поднимает на него наполненные страхом синие глаза. Он тепло ей кивает, знаю, что она будет мертва к исходу ночи. Статус: закончен Предупреждения: Насилие Публикация на других ресурсах: Спрашивать у переводчика. Примечания переводчика: Я бы назвала этот фик "ПВП без ПВП", весь сюжет построен вокруг сексуального напряжения.
"The're a racing within my heart, and I am barely touching you." ~ Англия, 1537 год ~
- Лорд Никлаус.
Клаус отворачивается от горящего камина к двум своим слугам, удерживающим молодую девушку. На улице холодная буря, и, будучи не в настроении для охоты, он послал на нее слуг, принесших ему сейчас эту маленькую блондинку. Вся дрожа, она поднимает на него наполненные страхом синие глаза. Он тепло ей кивает, зная, что она будет мертва к исходу ночи.
Не отвечая на его приветствие, она просто продолжает дрожать от холода.
- Язык проглотила?
Не похожая на девушек своего времени, остроумная и прямая Кэролайн всегда слышала от мамы, что она никогда не найдет мужа, впрочем, ей и не хотелось замуж. Нет, ей всегда хотелось свободы. Только так, думала она, можно найти счастье. Впрочем, мама оказалась права, и за свой острый язык Кэролайн чаще всего получала только нагоняй и наказания, но ничего не могла с собой поделать.
И этот раз не оказался исключением.
Прежде чем даже подумать над вопросом, она высовывает язык, желая показать, что он у нее есть. Поняв, как невежливо поступила, она быстро смыкает губы и опускает взгляд, задумавшись, насколько разозлила стоящего перед ней человека. В конце концов, это Никлаус Майклсон.
Да, она сразу его узнала. Одного из семьи первородных. Она слышала рассказы о нем – страшные сказки – еще будучи девочкой. Но были и ужасы, о которых умалчивали.
Кэролайн стоит перед тремя мужчинами, задыхаясь и дрожа от холода, зная, что обречена на смерть, как агнец, идущий на бойню. Она со страхом ждет, что Клаус ударит ее или накричит в ответ на неприличный жест, но тот лишь усмехается, явно забавляясь.
- Ну, теперь я знаю, язык у тебя есть, и хочу, чтобы ты его использовала. Например, можешь сказать, как тебя зовут?
- Мне холодно, - она заикается и против воли вздрагивает, но игнорирует его просьбу.
Снова усмехнувшись, Клаус бережно накидывает на ее плечи плед с кресла.
В этот момент в комнату заходит одна из горничных, с любопытством глядя на блондинку.
- Элизабет, пожалуйста, умерь любопытство, - произносит Клаус. – И принеси ей сухую одежду. – А вы оставьте нас, - бросает он мужчинам, приведшим Кэролайн.
Девушка удивленно смотрит на Клауса. Она все детство слышала истории людей, смертельно им напуганных, а он кажется вовсе не страшным. Совсем не похожим на человека, способного на жуткие пытки и убийства. Стоит ей об этом подумать, как на задворках сознания слышится голос матери, смеющейся и говорящей ей, что мужчины садисты, даже если и не являются вампирами. Кэролайн тихо вздыхает, стараясь казаться спокойной, как бы ни было трудно, как бы ни было страшно за свою жизнь, даже если жить осталось немного.
Он встречается с ней взглядом, склоняя голову, будто его так веселит ее вид, жестом приглашает Кэролайн сесть ближе к огню, и она садится. Теперь он сидит напротив, оглядывая ее с головы до ног: светлые волосы, вьющиеся и влажные после дождя, ее промокшее платье, льнущее к коже и так ясно обводящее формы, будто она обнажена, один ее вид заставляет желание проснуться где-то внутри. Его планы меняются во мгновение ока. Да, он все еще хочет ее кровь, но, Боже, он хочет ее в своей постели. Он на секунду прикрывает глаза, представляя, как она сможет его ублажить.
- Огонь хоть немного тебя согрел?
Она кивает, по-прежнему не проронив ни слова.
- Меня зовут Клаус, - произносит он.
Одеяло, в которое Кэролайн так вцепилась, соскальзывает с плеча, обнажая голую кожу, заставляя греховные образы пронестись перед глазами Клауса (не то чтобы он был против или сделал хоть малейшее усилие, чтобы не думать об этом). Становится ясно, что она даже не понимает, насколько сильно манит его, что делает ее только еще более желанной.
- Я знаю, кто ты, - спокойно отвечает Кэролайн, не отрывая глаз от огня, хоть и чувствуя его пронизывающий взгляд. – Мне много рассказывали о тебе.
- Надеюсь, только хорошее, - приподнимает он бровь, прекрасно зная, что о нем говорят.
- Многие боятся тебя, - произносит она, по-прежнему глядя на огонь и игнорируя его внимательный взгляд.
- Я знаю.
- Это тебя радует? - с любопытством спрашивает девушка. На секунду она забывает об угрозе смерти, вздохнув спокойно.
Он улыбается загадочной женщине перед ним. Конечно, она знает, зачем ее сюда привели, но весь страх, что он видел в ней дотоле, испарился, сменившись спокойствием, которое так редко проявляли люди в его присутствии. Это заинтересовывает, даже радует.
- Как правило, я не обсуждаю своих симпатий и антипатий, - спокойно отвечает он. – Особенно с теми, кто до сих пор не представился.
Она тихо вздыхает, все еще глядя в огонь:
- Кэролайн.
- Кэролайн, - он будто пробует имя на устах. – Очень приятно.
- Кэролайн, - он будто пробует имя на устах. – Очень приятно.
Она усмехается, не сдержавшись.
- Ты знаешь, почему ты здесь? – спрашивает Клаус, никак не реагируя на ее издевку.
Она бросила на него всего один беглый взгляд с тех пор как села у камина, и Клаус безмолвно надеется, что она снова на него посмотрит. Хочется лучше разглядеть ее лицо.
- Потому, что твои безмозглые слуги поймали меня на обочине дороги и затащили в этот дом, - легко отвечает она.
- Ты не боишься меня? – спрашивает он, удивленный ее тоном и словами – на самом деле его удивляет в ней все.
Кэролайн задумывается над вопросом на секунду или две. Весь ее страх исчез, хоть она и знает, что есть чего опасаться. Но не боится его. Наверное, она дура с этой своей глупой храбростью.
- Нет, - просто отвечает Кэролайн. – Больше нет.
- Это большая ошибка, - ухмыляется он.
Она замолкает, все еще глядя на пламя, и еще мгновение Клаус просто наслаждается ее красотой. Теперь в ней интригуют не просто формы, но своевольный характер. Она оказалась такой непохожей на типично послушных молодых женщин, готовых молча подчиняться приказам. Нет, она оказалась храброй, упрямой и загадочной, обладая всем тем, чего так не ценят сейчас люди. И как же ему это нравится.
- Скажи мне, Кэролайн, почему хрупкая женщина вроде тебя оказалась ночью одна на дороге, да еще и в такую погоду?
Даже будучи женщиной, она не желает признавать себя хрупкой и слабой. Потому на минуту оставляет вопрос без ответа, не желая из-за этого ссориться. Конечно, можно солгать, но какой смысл, она умрет, что бы ни сказала.
- Я сбежала из дома, - наконец, честно отвечает Кэролайн.
- Можно спросить, почему?
- Ты уже спросил, - резко произносит она. – Я была обручена.
- Он тебе не нравился? – честно говоря, Клауса это не особо волнует, но ему приятен звук ее голоса.
- Он был вполне милым, - спокойно отвечает Кэролайн. – Просто я против замужества.
-Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, - наконец не выдержав, разозленно произносит Клаус.
Она быстро вскидывает голову, удивленная вспышкой раздражения:
- Ты всех своих жертв заставляешь смотреть на тебя во время допроса? – ледяным тоном спрашивает Кэролайн.
На мгновение он застывает от подобных слов.
- Во-первых, мисс Кэролайн, это не допрос. Это разговор, и я хочу, чтобы ты в нем тоже принимала участие. Во-вторых, с тобой не случится ничего плохого, если ты меня окончательно не разозлишь.
Она пораженно распахивает глаза:
- Ты не хочешь меня убить?
- Пока нет, - успокаивающе отвечает он.
- Но чего ты от меня хочешь?
Невинность ее вопроса заставляет улыбнуться. Он проводит языком по внутренней стороне губ, с нетерпением ожидая момента, когда, наконец, сможет изучить ее тело, получить все, что оно может ему предложить.
- Я хотел бы узнать тебя получше, - просто отвечает Клаус.
Элизабет, пухлая кареглазая горничная, переступает порог, неся в руках зеленое платье.
Теперь, когда Клаус принял решение о судьбе Кэролайн, ей сегодня уже не нужно это платье. Оно понадобится завтра.
- Унеси его обратно.
Служанка поднимает на него полные недоумения глаза.
- Я что говорю на языке, которого ты не понимаешь? – раздраженно спрашивает Клаус, и девушка, откашлявшись, мигом выходит из комнаты.
- По-моему, это значит, что тебя больше не беспокоит моя мокрая одежда, - спокойно говорит Кэролайн.
Он улыбается ее словам, снова произнесенным с такой невинностью.
- Ты переночуешь здесь. Можешь выбрать любую спальню.
«Включая мою» - хочется добавить Клаусу, но он мгновенно отбрасывает эту мысль, слишком она грубая и непристойная. Он подождет. Пока.
Ее губы приоткрываются в знак протеста, но Кэролайн молчит, не желая возвращаться под дождь.
- Почему? – спрашивает она так равнодушно, как только может.
- Тебе больше по душе бродить по дорогам в этот холод, чем спать в сухой постели? Тогда беги, но я уверен, что бежать тебе некуда.
Она кивает слегка грустно.
- Тогда решено, - весело продолжает Клаус. – Одна из служанок отведет тебя в комнату и поможет искупаться.
Кэролайн провожает его взглядом и, как только он выходит из комнаты, сбрасывает с плеч плед, проводя рукой по непослушным, мокрым волосам. Она не из тех, кто любит заглядывать в будущее, но сейчас просто хочется знать, что ждет ее, если не смерть.
Клаус поднимается по винтовой лестнице в свои покои, по пути раздавая указания касательно пребывания в особняке Кэролайн. Ему даже интересны эти игры и флирт, прежде чем они окажутся в постели. В конце концов, она не безмозглая шлюха, нет, она отвлечет от мира, где он мечется между скукой, раздражением и отвращением.
Завтра она предложит ему себя - уверенно усмехается Клаус. Завтра она станет его.
"The candy sweetness scent of you, it bathes my skin I'm stained to you."
Элизабет, горничная, оказалась так добра к ней. Разговаривает с Кэролайн ласково, не обращая внимания на ее привычку говорить не подумав. Она мягко улыбается девушке, затягивая корсет так сильно, что та чуть не задыхается от боли, и после немного его ослабляет. Надев зеленое платье и глядя на его мягкие рукава, Кэролайн думает, что оно, должно быть, очень дорогое, хоть это и неудивительно. Все, что окружает лорда Никлауса, буквально пахнет богатством.
- Ты знаешь, почему он не убил меня прошлой ночью? – очень тихо спрашивает Кэролайн.
- Он положил на тебя глаз, - тепло откликается Элизабет. – Он смотрит на тебя с таким вожделением. Разве ты не видела?
Кэролайн напрягается, и Элизабет, должно быть, заметив это, крепко сжимает в ладонях плечи девушки, заставляя ту расслабится. Она не заметила в глазах Клауса никакого вожделения, нет, она видела мужчину, кажется, игравшего в какую-то игру, улыбающегося своим мыслям, которые ей непонятны.
- А если я откажусь стать его шлюхой? – после минутного молчания спрашивает она.
- Тогда ты станешь для него пищей, - легко отвечает Элизабет, отходя, чтобы увидеть, как сидит на Кэролайн платье. - Бедная, юная девочка, - с сочувствием продолжает она, - чтобы ты ни выбрала, боли не избежать.
- Даже если решу провести с ним ночь? – спрашивает она, пытаясь скрыть волнение от Элизабет.
Та вдруг, сделав быстрый шаг вперед, шепчет на ухо Кэролайн:
- Пообещай, что никому не скажешь? - тихо спрашивает она, скрывая беспокойство из-за тайны, что намерена рассказать.
Кэролайн кивает.
- Когда я только начала служить лорду Никлаусу, в первую же ночь я услышала женские крики, - начинает она, – звучало так, будто женщине очень больно, и я заглянула к ней. Я только чуть-чуть приоткрыла дверь.
Кэролайн разделяет страх Элизабет, зная, что та не имеет права говорить об этом, но снедаемая любопытством, слушает так внимательно, как только может.
- Он завязал ткань на глазах бедной женщины, и она не могла ничего видеть. Она была на полу перед ним, умоляя, чтобы Клаус вошел в нее сзади, а он двигался в ней так, будто ненавидел ее, - продолжает горничная еще тише. – А после того, как закончил, он просто ушел, бросив ее на полу, как была, словно собаку, на четвереньках, - говорит Элизабет, радуясь ужасу Кэролайн.
Та делает полшага назад.
- Я не хочу больше ничего слышать, - ее щеки горят.
Она никогда не была с мужчиной так, как описала Элизабет. Она просто лежала под своим женихом, пока он получал удовольствие быстро и в полном молчании. И ни о чем подобном не слышала.
Но горничная не останавливается.
- Есть кое-что еще, - в волнении говорит она. – Он бил ее. Бил, пока ее ягодицы не стали красными, словно кровь. И это еще не все, - добавляет она. – Он рисовал на ней кровью, высасывая ее из ран, пока женщина не начала кричать. Было трудно понять, от боли или наслаждения, - Элизабет останавливается, чтобы вздохнуть, она не сделала ни вдоха на протяжении всей истории, и теперь ей требовался воздух, чтобы не упасть в обморок. – А закончив, он просто ушел, бросив ее, как ребенок надоевшую игрушку. Он не ночует в их кроватях, он оставляет их в синяках и окровавленными.
Кэролайн глубоко дышит, стараясь унять слабость в коленях, чувствуя, как кровь отливает от лица, делая ее бледной, словно привидение. У нее нет ни малейшего желания оставаться в синяках и окровавленной, равно как и умереть от нехватки крови. Ей бы составить какой-нибудь план и бежать отсюда, но слишком свежо в памяти предупреждение Клауса «С тобой не случится ничего плохого, если ты меня окончательно не разозлишь". И самым безопасным выбором сейчас кажется остаться. Возможно, в конце концов она научится казаться невидимой, какой должна быть любая женщина, ведь так говорила мама.
- Ах, Боже мой, я напугала тебя, да? – спрашивает горничная, вдруг увидев, насколько бледна Кэролайн. – Он, может быть, будет нежен с тобой, - говорит она, сама не веря своим словам. – Он, кажется, тобой увлекся, - добавляет Элизабет, стараясь успокоить Кэролайн.
- Я не проведу с ним ночь, - твердо отвечает девушка.
Внезапно горничная начинает смеяться, но тут же замолкает, прикрыв рот рукой.
- Он не станет спрашивать, - просто говорит она, прежде чем выйти из комнаты Кэролайн.
Девушка слышит ее смех, пока та идет по коридору.
***
Когда она спускается по винтовой лестнице, другая горничная, Маргарет, говорит ей, что Клаус с братом ушли на охоту и вернутся в полдень.
- Ты красивая, - говорит она, оглядывая Кэролайн с головы до ног на наличие изъянов.
- Спасибо, - тихо отвечает та, неловко кивнув.
Очень резко Маргарет дергает шнурки платья, затягивая его на груди, затем делает полшага назад, критически осматривая девушку.
- Это платье тебе не очень подходит. Сестра лорда была выше и у нее была более пухлая грудь, - прямо говорит она.
«Ах, значит, платье принадлежало сестре Никлауса,» - быстро понимает Кэролайн, хорошо хоть не одной из его шлюх.
- Где же его сестра? – с любопытством спрашивает девушка.
- Я не могу об этом говорить, - спокойно отвечает служанка, давая понять, что не будет сплетничать, как Элизабет. – Я сниму мерки и сошью для тебя лучший наряд.
- Этого не нужно. Я не останусь здесь надолго.
Маргарет насмешливо улыбается:
- Ты заинтересовала лорда, я слышала, как он рассказывал о тебе брату, и он заставит тебя остаться еще на множество ночей.
Она быстро выходит, оставляя снова побелевшую Кэролайн в одиночестве.
Клаус и его брат (которого Кэролайн еще не видела) вернулись с живым оленем. Когда несколько мужчин унесли корчащееся в абсолютном ужасе животное, Кэролайн вдруг почувствовала к нему симпатию. Ей захотелось найти способ освободить бедное существо, хоть и понятно, что оно уже обречено на смерть.
- Это станет твоим ужином, - улыбается Клаус.
А в обед на столе стоит большая свинья, зажаренная целиком, с еще целой головой. Кэролайн смотрит на нее голодными глазами, она не ела почти двенадцать часов. Девушка лениво ковыряется в тарелке с пюре и овощами, медленно поднося еду к губам, хотя и хочется сожрать вместе с едой и тарелку, но она не может. Она должна вести себя как леди. Кэролайн чувствует, как он наблюдает за ней, и молча просит, чтобы он отвернулся. Но он не отводит глаз. Она кладет еще кусочек картофеля в рот, глядя в тарелку.
- Что-то не так? – наконец спрашивает Клаус, нарушив напряженное молчание.
Она кивает.
- Ты смотришь на меня, - сухо произносит Кэролайн.
Он откидывается на спинку стула, не сводя с нее глаз. Сегодня ее волосы уложены в прическу, открывая кремовую кожу лица и выделяющиеся ярким пятном на нем розовые губы. Зеленое платье ей велико, но горничные хорошо его затянули, особенно грудь, полукружия которой выпирают над тканью.
Он мягко ей улыбается, хоть Кэролайн и не смотрит:
- Трудно отвести глаза от такой красоты.
Она молчит, стараясь не усмехнуться и не закатить глаза на его слова. Это его попытка затащить ее в постель, но после рассказов Элизабет она не испытывает ни малейшего желания. Кэролайн не может упиваться болью, как женщина из той истории.
- Ты пытаешься меня раскормить? – неожиданно поднимает она взгляд от тарелки.
Он выпрямляется, в удивлении приподняв брови, но молчит, не понимая, отчего такой вопрос.
- Тебе нравится эта свинья, - указывает она вилкой. – И если я так располнею, то, когда будешь пить мою кровь, у тебя будет отличный ужин.
Он секунду смотрит на нее, оцепенев.
- Я не собирался, - запнувшись, отвечает Клаус, но, решив внезапно насладиться ее беспокойством, кладет на ее тарелку кусок свинины. – Но это великолепная идея, давай, съешь еще, - он подкладывает ей еще мяса.
Кэролайн приокрывает губы, понимая, что весь голод куда-то испарился. Кровь снова отливает от лица, и ей становится дурно. То есть ее раскормят, как свинью или крупнорогатый скот на убой. Очень медленно она кладет вилку, стараясь сдержать тошноту, подступившую к горлу.
- Уже не голодна? – усмехается Клаус.
- Нет, - ровно отвечает девушка.
Он даже рад этому, настолько скучно сидеть за обедом. У Клауса так много планов на этот вечер, и ни один из них не включает Кэролайн, в ужасе глядящую на жареную свинью.
- Идем со мной, - тихо говорит он.
***
Земля в саду еще влажная после вчерашней непогоды, ветки кустов и деревьев сломлены бурей. Они с Кэролайн медленно бредут по тропинке.
- Почему ты сбежала от жениха? – начинает разговор Клаус. Не то, чтобы это его волновало (хоть и заставило усилить охрану девушки, чтобы она и от него не сбежала), но, странно, ему хочется больше узнать о ней.
Она плотнее запахивает плащ, накидывая капюшон.
- Мне очень нравится свобода, - просто отвечает она. – А ему не нравилось мне ее предоставлять.
Он удивленно поднимает на нее взгляд. У Кэролайн манера отводить глаза, и Клаус, привыкший читать в них людские души, сейчас чувствует себя странно дезориентированным.
- Ты когда-нибудь был женат? – вдруг с любопытством спрашивает она. Она не имеет понятия, в каком году он родился, но уверена, что Клаус старше всех, кого она когда-либо знала. Конечно, за все это время он хоть раз должен был подумать о том, чтобы сделать какую-нибудь женщину только своей, отрезав невидимые крылья.
Он улыбается глупому вопросу:
- Брак – это деловое соглашение, а я не очень люблю смешивать приятное с полезным.
Неосознанно она закатывает глаза: его слова заставили ее вспомнить о рассказе Элизабет, о многих женщинах, что предлагали ему удовольствие, не требуя уз брака.
- Я не нравлюсь тебе? – прямо спрашивает он, заметив ее жест.
- Я совсем ничего к тебе не испытываю, - холодно откликается Кэролайн, не задумываясь над ответом, - чтобы ты мне нравился или не нравился.
Мужчина пожимает плечами, недовольный ответом.
- Все равно, кажется, скоро ты начнешь относиться ко мне так же, - добавляет она, не глядя ему в глаза.
- То есть ты вообще не имеешь обо мне представления?
- Нет, - лжет она. Она знает, что он нехороший человек. Так она его себе представляла, этот образ был с детства взращен в ее сознании рассказами о семье Первородных.
Он так зол, что не знай Кэролайн, что оставлена в живых не ради крови, ее бы очень удивило, что она еще дышит.
- Тебя тянет ко мне? – хриплым голосом прямо спрашивает он.
- Нет! – быстро и испуганно отвечает она, вспомнив историю Элизабет.
То, как быстро она ответила, кажется ему странным, и он застывает как вкопанный, сжимая пальцами ее плечо, чтобы и она не могла пошевелиться.
- Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, - горько и гневно произносит Кэролайн.
- Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, - горько и гневно произносит Кэролайн.
Она боится его реакции на такую вспышку, но пытается не показать страха, маскируя его ненавистью, хотя странно – она совсем его не ненавидит. Он ей не нравится, но ненависть… это не то слово, что Кэролайн могла бы произнести с легкостью. По правде говоря, за всю свою жизнь она никогда и никого не ненавидела.
- Это сплетничают мои служанки, - неожиданно осознает он. Намек на гнев звучит в тихом голосе, и Клаус принимает решение, что заставит их держать язык за зубами. – Кто из них?
Это совершенно не важно, он заставит ответить всех, но интересно, которая из них осмелилась рассказывать кому-либо о его жизни.
- Это не имеет значения.
Кэролайн продолжает путь, чувствуя себя виноватой за то, что из-за нее подозревают горничных.
- Имеет, - он снова ее останавливает. – Делай, что я говорю, - приказывает Клаус.
- Тебе придется заставить меня.
Девочка просто сводит с ума. Интересно, она специально приводит его в бешенство или этот дар дан ей от природы?
- Это можно устроить, - цедит он сквозь зубы. – Я не выше подобного.
Она снова беспокойна, внутри что-то сжимается. Кэролайн встречается с ним взглядом, глядя холодно и без каких-либо признаков страха, хотя он все больше и больше завладевает ей. Ей слышится голос матери, твердящей, какое чудо, что Клаус не убил ее, с ее-то языком.
- Что они говорят? – спрашивает он через какое-то время, потребовавшееся ему, чтобы подавить гнев из-за ее упрямства.
- Только то, что каждая женщина, которая разделила с тобой постель, была в синяках и окровавлена, - спокойно отвечает она.
Несколько мгновений он просто молчит.
- Я не делал ничего, чего бы не хотели и они, и я, - наконец, отвечает он.
- То есть в твоем вкусе надругательство над ними?
- Нет, - отвечает Клаус. – Ты все достаточно быстро поймешь, - он не обращает внимания на ее обвиняющий тон.
- Ты заставишь меня лечь к тебе в постель? – спрашивает она, давая понять, что не согласится на это сама.
Ее голос полон горечи, ведь раньше у Кэролайн хоть был выбор, а сейчас она в ловушке. Она бежала, желая свободы, а теперь поймана этим мужчиной. Все что она делала, выходит, было ради того, чтобы снова оказаться в клетке, и эта мысль заставляет пробудиться гнев.
Он снова останавливает ее, разворачивая лицом к себе. Она отводит глаза, только распаляя этим его злость. Очень медленно мужчина делает несколько шагов вперед, прижимая ее к стене своего особняка.
- Мне не придется, - уверенно отвечает Клаус. – Ты придешь ко мне по своей воле.
Он так близко.
- А что, если я скажу «нет»? – спрашивает Кэролайн, вскинув подбородок.
Клаус ухмыляется, обводя ладонями ее талию.
- Ты не скажешь.
Она снова вскидывает голову, стараясь отклониться от губ, которые так близко, но давая ему доступ к тонкой, будто сливочной коже шеи. Он видит расплывчатую дорожку вены и проводит по ней пальцем, чувствуя, как ускоряется пульс Кэролайн от прикосновения.
– Ты скажешь «да», - заверяет он ее своим низким, чарующим голосом. – Ты будешь стонать, моля об этом… как ни о чем не молила, - добавляет он.
Вопреки себе, она замечает все в нем: его голос, губы, тьму в глазах, его сильные руки на теле и желание того, что он так просто ей предлагал. Возможно, он и жесток, как рассказывали. Может, он и дьявол, запертый на земле, но что-то в нем так интригует, она не может понять, что.
Кэролайн сделала ошибку, вскинув голову. Она чувствует его дыхание на изгибе шеи, и это заставляет дрожать от внезапного, незваного желания. Его губы касаются кожи так нежно и невесомо, что она старается быть как можно более неподвижной в ловушке между холодом кирпича и жаром его тела. Клаус ставит свою ногу меж ее ног, давя на ткань платья, одновременно посасывая кожу шеи, и Кэролайн требуется вся сила воли, чтобы не потереться о его ногу, чтобы подавиться собственное желание. Она не сдастся, как ему хочется, решает девушка.
- Ты отдашь мне себя, - шепчет он ей в шею, вдыхая аромат кожи. – Ты будешь кричать от удовольствия и просить к тебе прикоснуться. А когда я сделаю это, ты будешь молить о большем.
Кэролайн очень тиха, отчаянно пытаясь контролировать дыхание. Он снова ее целует, заставляя прикрыть глаза от безумных ощущений. Кэролайн медленно выдыхает, надеясь, что вместе с выдохом не вырвется стон. Теперь ее шею ласкают не только его губы, но и язык. Его теплые ладони исследуют тело сквозь одежду, гладя талию и спину. Желание сводит с ума, и Кэролайн уже не слышит ничего, кроме собственного бешено бьющегося сердца, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Она сжимает в ладонях ткань платья, чтобы не податься ближе к Клаусу, и смыкает веки, все еще чувствуя поцелуи на коже.
- Когда я уйду, ты не сможешь удовлетворить себя, как ни старайся. Ничто не сравнится с ощущениями, что дам тебе я, - уверенно произносит он ей в шею, все еще касаясь губами кожи.
Клаус слышит шорох сминаемой в кулаках ткани, но она не приближается ни на дюйм вперед, игнорируя происходящее. Он улыбается, забавляясь ее упрямством.
Не сводя глаз с ее шеи, Клаус развязывает на ней плащ, обнажая набухшие груди, прижатые друг к другу в кружеве платья. Они поднимаются и опускаются в такт каждому медленному вздоху, и у него горят пальцы от желания прикоснуться к ним, чтобы прижать ко рту в до боли жестком поцелуе. Член восстает при мысли об этом. Клаус чувствует, как прижатое к нему тело трясет от желания, и решает оставить ее здесь, горящей и неудовлетворенной. Этой ночью, лежа в кровати, Кэролайн будет мечтать о нем, желать его, гореть для него. Это научит не отказывать ему в следующий раз.
Она смотрит на него с такой сильной жаждой в глазах, что еще больше убеждает его в том, что она лгала: ее тянет к нему.
Клаус зло улыбается.
- Твое тело говорит искреннее губ.
Она не смеет ответить, зная, что голос предаст, как предало тело. Кэролайн чувствует, как его руки возвращаются к талии, губы снова на ее коже. Он проводит рукой все ниже, и девушка представляет, как почувствует его пальцы между ног - несмотря на все усилия, картинка так и предстает перед глазами. Мало того, что предало тело, так теперь еще и разум приходится сдерживать. Затаив дыхание, она молит, чтобы он не трогал ее там, но Клаус медленно проводит ладонью все ниже, пока не кладет ее между ног, мягко нажимая сквозь ткань платья. Кэролайн выдыхает, больше не в силах сдерживаться, и это тяжелый выдох, полный похоти. Она ненавидит себя за слабость.
Девушка почти стонет, когда его тепло внезапно исчезает. Как и говорила Элизабет, как он поступал со всеми своими женщинами, также поступает с ней, Клаус оставляет ее – мучимую болью внутри, горящую от желания. Он даже не оборачивается на нее, глядящую ему вслед, размышляющую о его обещаниях. Кэролайн стоит, прислонившись к стене, прижимая ладонь к груди, стараясь хоть как-то подавить разбуженное вожделение.
- Боже, помоги мне, - выдыхает она дрожащим голосом.
Клаус высокомерно улыбается, довольный ее реакцией. Она захотела его так же, как сам он желал ее. Это проступало в каждом движении, несмотря на все ее попытки себя контролировать. Тем не менее, Кэролайн не согласилась с его словами, как и ожидалось. Но эта задержка скорее приятна, скоро он возьмет желаемое.
Клаус всегда получал, что хочет, а сейчас он хочет ее.
Она будет молить взять ее и сделать своей.
И он сделает.
***
Вскоре после произошедшего Кэролайн заходит в особняк. Все вокруг словно в тумане, голова кружится, и она понимает, что все еще желает того, чего делать не собирается ни в коем случае.
Кэролайн слишком голодна и, стараясь забыть угрозы Клауса, тихо, осторожно пробирается в обеденный зал. За столом сидит незнакомый мужчина, и она вежливо приседает в реверансе.
Он поднимается с места, подходя к ней:
- Ты, должно быть, Кэролайн.
Она кивает, опустив взгляд.
- Я брат Никлауса. Можешь звать меня Элайджа.
Она резко поднимает голову, чтобы получше его рассмотреть. Он очень привлекателен, как и брат, но его красота иная, пусть и темнее, но в чертах больше доброты.
Элайджа тепло улыбается ей, не обращая внимания на невежливый взгляд, и замечает, что Кэролайн невольно косится на обеденный стол.
- Отобедай со мной, я настаиваю, - говорит он, приобнимая ее за талию и ведя к столу, но она не решается подойти. – Что сказал Никлаус, что так тебя напугало?
Она сжимает губы, не издав ни звука.
- Это останется между нами, - заверяет он.
Кэролайн вспыхивает от смущения, но Элайджа настойчив. Он настолько лучше брата.
- Он сказал, что хочет меня раскормить, - указывает она на поросенка, - как свинью, чтобы выпить из меня больше крови.
Улыбка мелькает на губах Элайджи, и он смеется, хоть и явно пытается этого не делать, глядя в землю, прижимая пальцы к губам, чтобы сдержать смех.
- У моего брата иногда безжалостное чувство юмора, - поясняет он, все еще улыбаясь. – У него нет подобных намерений, уверяю тебя. А теперь – ешь.
Она садится, пока служанка приносит ей новое блюдо с овощами и зеленью. Так же, как и рядом с Клаусом, несмотря на голод, она ест очень медленно, снова чувствуя себя, как зверь в клетке, теперь уже под взглядом его брата. Подняв глаза от еды, Кэролайн вежливо ему улыбается.
- Служанкам нужно сшить тебе платье получше для завтрашнего мероприятия.
- Завтрашнего мероприятия?
- Никлаус говорил, что на завтра планируется большое веселье.
Она снова вспыхивает, вспоминая Клауса, его губы на своей коже, пальцы между ног и спрашивая себя, что именно он подразумевает под словом «веселье». Только с Божьей помощью она удержится от соблазна разделить постель с дьяволом, Кэролайн уверена в этом.
"The moonlight plays upon your skin A kiss that lingers takes me in."
Клаус сказал, что они проведут вечер во дворце короля Генриха в развлечениях: пиршестве, играх и танцах. По этому поводу горничные одели Кэролайн в новый наряд. Это нежно-розовое платье с белыми узорами, самое красивое из всего, что она когда-либо носила. Мягкие рукава отделаны изнутри шелком. Маргарет и Элизабет затянули корсет так туго, что Кэролайн едва может дышать – наверное, намеренно, чтобы она была хороша и ее заметил Клаус.
- Ты прекрасна, - произносит он, наблюдая за спускающейся девушкой.
Она застенчиво улыбается, сделав быстрый реверанс.
- А разве люди, к которым мы едем, не знают, кто ты? – тихо спрашивает Кэролайн.
Клаус улыбается и, приобняв ее за талию, ведет к лошадям.
- Кто-то знает, кому-то внушили забыть, некоторые только предполагают и распускают слухи – как, наверное, твоя семья. Другие даже не имеют понятия.
Кэролайн поднимает на него глаза, но в ее улыбке сомнение.
- Но никто не смеет меня расспрашивать, - добавляет он.
***
Сидя за длинным столом, Кэролайн и Клаус вместе с придворными наблюдают, как поют и танцуют несколько женщин, как играют музыканты. Ночь наполнена смехом и радостью.
Оторвав глаза от танцоров, Кэролайн бросает взгляд на Джейн Сеймур, последнюю жену короля.
- Она беременна, - шепчет Клаус, наклонившись к девушке. – А он надеется на сына, на наследника.
Теперь она не сводит глаз со смеющейся Джейн и видит, как король кладет руку на ее округлый живот.
- Мне кажется, он совсем сойдет с ума, если родится дочь, - продолжает мужчина, - хотя на его месте я бы тоже желал мальчика, - совсем тихо добавляет он.
- А я бы хотела для тебя дочь.
Он мгновенно поднимает на нее глаза, ища на лице след хоть каких-то эмоций, но Кэролайн все смотрит на Джейн.
- Я знал, что не особо тебе нравлюсь, но и не подозревал жестокости в твоей натуре, - спустя несколько секунд, наконец, сухо произносит он.
Она переводит на него мягкий взгляд, будто не заметив обвинения в его голосе.
- Я желала бы тебе этого вовсе не из жестокости. Напротив, из-за доброты.
Он приподнимает брови, требуя объяснений.
- Будь ты на месте короля, что хорошего тебе мог бы сделать сын? – начинает она. – Девушка бы могла готовить, убирать и заботиться о тебе, если заболеешь. Сын бы только желал твоей смерти, чтобы занять престол.
- А если бы я умер, то кто бы вел Англию к величию? – спрашивает он, откидываясь назад и забавляясь ее логикой.
- Женщина, - прямо говорит Кэролайн, и он улыбается ей, заставляя щеки вспыхнуть от смущения. Это напоминает ей множество раз, когда она чувствовала себя совершенно одинокой, попав в мир, где никто не разделял ее мнения, и Кэролайн внезапно ощущает гнев из-за его насмешливой улыбки. – Не смейся надо мной. Я не дура, пусть тебе и кажется, что я говорю глупости.
Но Клаус не перестает улыбаться.
- Я вовсе не считаю тебя дурой, - мягко произносит он.
Кэролайн смотрит на него и на мгновение – на одно маленькое мгновение – видит в его взгляде доброту. Девушка опускает глаза, чувствуя, как заколотилось сердце, но когда она снова на него смотрит, Клаус уже отвлекается на другое, и мираж исчезает.
С любопытством проследив за взглядом Клауса, Кэролайн видит позади себя короля, такого красивого, как о нем рассказывали, и взволнованная вскакивает с места, приседая в глубоком реверансе. Клаус, быстро подойдя к Кэролайн, властно кладет руку ей на талию. В памяти всплывают слова Элизабет, что король спит со всем, что движется, и девушка внезапно понимает значение жеста Клауса. В конце концов, ее безопасность в его руках.
- Никлаус высоко отзывался о вас, - говорит Генрих.
- О, - выдыхает она себе под нос, удивленная, когда же они успели поговорить о ней.
Быстро придя в себя, она улыбается, отчаянно стараясь не обращать внимания на напряженные взгляды мужчин. Взгляд короля медленно опускается к ее груди, и объятье Клауса становится крепче. Кэролайн сгорает от неловкости, чувствуя, как щеки горят красным.
- Ну, что ж, давайте станцуем.
Это не вопрос, а приказ, и Кэролайн прекрасно понимает, что не может отказать, все знают, что король требует полного послушание от женщины, на которую положил глаз.
***
Клаус сидит за столом, сгорая от гнева.
Дворянин, сидящий рядом, не замолкает ни на секунду, рассказывая о любой мысли, что проходит в его простодушную голову. Не стоит и говорить, что Клаус заставил болтливого гостя заткнуться и молчать до конца вечера. Дама, наверное, жена, обратившаяся к нему через пару минут с вопросом, разругавшись с ним, уходит, думая, что ее игнорируют. Клаус через некоторое время бросает взгляд на мужчину и усмехается, удовлетворенный его смущенным видом.
Снова переведя взгляд на Кэролайн, он видит, что они с королем уже закончили танцевать, но не успевает она дойти до своего места, как другой мужчина приглашает ее на танец и король передает девушку ему, как делятся игрушками дети. Не успевает она закончить один танец, как подходят еще двое, что буквально выстроились в очередь за право с ней станцевать. Но что злит Клауса еще больше, так это ее улыбка, такая беззаботная и страстная. Какой она никогда не дарила ему. С каждой ее улыбкой, с каждым переливом серебристых колокольчиков ее смеха он чувствует, как напрягается все больше и больше от ревности, пока, наконец, внутри что-то не щелкает.
Поднявшись с места, он пробирается через танцующие пары, добираясь до Кэролайн и ее последнего мальчика. Встав между ними, Клаус обращается к нему.
- Тебе дурно, - его зрачки расширяются. – Остаток вечера проведешь на улице. Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Если замерзнешь, можешь пробежаться вокруг замка.
Кэролайн в ужасе наблюдает за тем, как уходит ее кавалер, будто потерявший разум. Бросает сердитый взгляд на Клауса. Но, прежде чем она успевает произнести хоть слово, он, схватив ее за руку, выводит девушку из зала. Они быстро идут по длинному, плохо освещенному коридору.
- Ты делаешь мне больно, - шепчет она, но он не ослабляет хватку.
Вместо этого Клаус резко останавливается и прижимает ее к стене. Он опирается руками по сторонам от нее, замкнув Кэролайн в ловушку так, что та мгновенно чувствует жар его тела. Она чувствует и его дыхание на губах, сжимая их в тонкую линию, на этот раз не пытаясь отклониться, не повторяя вчерашней ошибки. Он молчит в ответ на ее поступок.
Затем, совершенно неожиданно, она чувствует его пальцы на бедрах и ее ноги отрываются от пола. Кэролайн приоткрывает губы, только чтобы удивленно выдохнуть. Но этого оказывается достаточно, чтобы, наклонившись к ней и прильнув к губам, Клаус бесстыдно проник языком в рот. Плотно прижав девушку к стене, он исследует языком каждый уголок ее рта.
Кэролайн не может ничего с собой поделать, она отвечает на поцелуй, вдруг чувствуя, как его губы оставляют ее. Прочертив дорожку мягких поцелуев по линии челюсти, он касается губами мочки уха, слегка посасывая. Она плотно обхватывает ногами бедра мужчины, чтобы не упасть, но вдруг она понимает, что запуталась пальцами в его светлых волосах. Тело совсем не слушается Кэролайн. Чувствуя его губы на шее и обнаженной части груди, она глухо стонет, на мгновение подумав, что он может взять ее так, прямо посреди коридора. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина так желал ее, как он, никогда еще она не хотела никого так. Это так ново. Настолько невероятно, неописуемо, что она едва может дышать.
- Ты хочешь меня, - говорит он, проводя губами по коже ее шеи. Поцелуй только доказал это.
Задыхаясь, Кэролайн смотрит в потемневшие от страсти глаза.
- Нет, - лжет она сквозь зубы.
Ему требуется несколько мгновений, чтобы успокоить дыхание и унять собственное непроизвольно отреагировавшее тело.
- Почему ты танцевала с теми мужчинами? - уже спокойно спрашивает он.
Клаус мягко опускает ее на пол и отпускает, остается на месте, все еще прижимая ее к стене, но не касаясь.
- Потому, что они просили, - с легкость отвечает она.
Он опускает голову, почти соприкасаясь с ней лбами, и Кэролайн заглядывает в его темные глаза.
- Нет, - его голос очень низок. – Ты будешь танцевать со мной. Только со мной.
Она быстро распознает невысказанное «или…» в его голосе, и дрожь пробегает по спине девушки. Она понимает, что лучше не протестовать, когда его глаза так темны и полны гнева, словно сжигая что-то у нее внутри. Нехотя Кэролайн кивает головой.
В такт музыке Клаус кружит ее в танце, не отрывая от девушки глаз, слегка отталкивая ее и притягивая, чтобы заставить, кружась, вновь вернуться в его объятья, и снова по кругу – раз, два, три.
- Я бы мог заставить всех вокруг уйти, - шепчет он ей на ухо. – Мог бы взять тебя прямо здесь и сейчас. Все, что тебе нужно сделать – просто попросить.
Он притягивает ее еще ближе, и Кэролайн снова напрягается под прикосновениями, чувствуя, как возбуждена его желанием. Его прикосновения жгут кожу, и она не может не вспоминать об их поцелуе, таком необходимом и наполненном разрывающим желанием. Она хочет этого, внезапно понимает Кэролайн, хочет всех тех наслаждений, что он обещал ей прошлым вечером. Но воспоминание о словах Элизабет остужает сознание.
Неожиданно, как подарок небес, к ней приходит идея. Она утомит его этим вечером так, что ночью точно останется нетронутой. Она заставит Клауса танцевать, пока его не перестанут держать ноги, и у того не останется выбора, как лечь спать.
- Я хочу танцевать, - тихо улыбается она.
- Мы будем танцевать, - недовольно вздыхает он.
И они танцуют. Без остановки, пока Кэролайн сама едва не перестает чувствовать ног, но не отрекается от плана. Рано или поздно он устанет.
- Мне надоели танцы, - внезапно останавливается Клаус.
Одна из придворных дам врезается в него, и он резко оборачивается, взглянув на нее таким взглядом, какого Кэролайн не пожелала бы и злейшему врагу. Та, быстро извинившись, отходит, и Клаус снова поворачивается к девушке, смахивая раздражение.
Она вглядывается в черты его лица, приподняв брови, он не выглядит достаточно усталым.
- Садись, - говорит Кэролайн самым мягким тоном. – Садись, а я поищу кого-нибудь, кто со мной станцует.
Кэролайн делает шаг в сторону, но только чтобы быть вновь притянутой к нему, не зная, смеяться или плакать, когда так хорошо удается план, но сама она еле жива от усталости.
- Выпьем, - шепчет ей на ухо Клаус, спустя несколько минут.
Это идет вразрез с планом, но ей действительно нужно выпить, настолько жжет в горле. Клаус ведет Кэролайн, и впервые она рада, когда он обнимает ее талию так, что на него можно опереться. Вскоре мужчина приносит ей красивый бокал, и Кэролайн с нетерпением подносит его к губам.
Глядя на напиток, Клаус мягко улыбается. Конечно, он не может перехитрить ее, так ведь? Она знает смысл его плана, и у нее есть собственный, чтобы остановить соблазнителя.
Она тихо выдыхает, пытаясь разобрать вкус напитка.
- Что это?
Его улыбка становится мальчишеской:
- Это напиток сделан из лучших ягод – любимейших ягод короля.
Это не совсем ложь. Ведь вино сделано из ягод винограда, верно?
Она делает еще один маленький глоток и ставит бокал на стол. Тут, взяв у проходящего слуги еще один бокал, наполненный вином, Клаус с любезной улыбкой протягивает его ей, видя, как быстро она опустошила первый, и наблюдает, как она жадно пьет.
- Так ты будешь танцевать со мной? – прямо спрашивает Кэролайн, поднимаясь с места и неожиданно чувствуя, как кружится голова.
Она старается не обращать на это внимание, настолько полна решимости не остаться под утро в синяках и крови, как другие его девушки.
- Да, - отвечает Клаус, слегка разочарованный тем, что она не допила. – Допей до дна, чтобы слуга мог забрать бокал.
Они снова идут танцевать. К концу второго танца все начинает крутиться у Кэролайн перед глазами. Клаус ведет ее, но вместо того, чтобы отклониться, девушка прижимается к нему.
- Я очень устал, - признается он, глядя на Кэролайн. – Может, стоит сесть.
Она сжимает губы, восстанавливая контроль над телом.
- Ты можешь сесть, если хочешь, а найду себе партнера.
Он улыбается ее упрямству, уверенный, что после этой ночи танцевать больше не будет, и кружит ее, нарушая порядок движений в танце, не обращая внимания на взгляды, раз за разом, пока у нее перед глазами не вспыхивают звезды, и она снова не прислоняется к его груди.
- Хочешь еще пить? – спрашивает он, молясь Богу, чтобы она согласилась (да будет вам известно, он не верит в Бога).
Она кивает, чувствуя, как кружится голова. Снова Клаус ведет ее к столу и, усадив, приносит бокал, вино в котором Кэролайн нетерпеливо выпивает до дна.
- Танцевать! – произносит она громче, чем обычно позволяет себе говорить.
Он удивленно приподнимает бровь, вино сильно на нее повлияло, но не уняло упрямого характера. Если она снова потащит его танцевать, он снесет головы всем вокруг, пока кровь не наполнит замок.
Кэролайн быстро поднимается, вцепившись в край стола, чтобы сохранить равновесие, но улыбается, чувствуя внезапный прилив счастья.
- Все хорошо? – Клаус старается, чтобы его голос звучал как можно более обеспокоенно.
- Кружится голова, - признается девушка.
Вздохнув, он усаживает ее обратно.
- Тебе нужно посидеть, Кэролайн.
- Но, танцы…
Клаус закатывает глаза.
- Тебе нужно еще выпить, любовь моя.
- Немножко воды, - тихо просит она.
- Нет… - спокойно отвечает Клаус, передразнивая ее мягкий тон. - Еще один напиток из любимых ягод короля поможет тебе справиться с головокружением.
Она поднимает на него свои большие, голубые и такие невинные глаза, что Клаус почти чувствует себя виноватым из-за лжи. Почти.
После шестого бокала Кэролайн, наконец, перестает требовать танцев, и он благодарит за это Бога. Но она начинает беспорядочно всхлипывать, почти кричать, стараясь привлечь к себе ненужное внимание, и, вздохнув, Клаус отвозит ее домой.
Открыв дверь ее спальни, Клаус осторожно кладет девушку на кровать. Не долго думая, он снимает свой плащ, бросая его на стул.
- Мне очень жаль, - шепчет Кэролайн, закрыв глаза.
Она чувствует, как он снимает с нее обувь, но не может даже шевельнуться в знак протеста, ноги все еще болят после танцев, и она бессильно откидывается на подушки, позволяя себе расслабиться.
Клаус прикрывает ее легким одеялом и вытаскивает шпильки из прически Кэролайн, распуская ее волосы, светлые кудри мягким одеялом ложатся на ее лицо и подушку.
- Почему ты отталкиваешь меня? – неожиданно нарушает молчание он.
- Ты иногда меня пугаешь, - сонно отвечает девушка.
Она произносит это прежде, чем успевает подумать, и отдала бы, наверное, все, чтобы вернуть слова обратно.
Клаус наклоняется ближе к ней, черты его лица смягчаются:
- А если бы я сказал, что не наврежу тебе?
Она открывает глаза, услышав это.
- Тогда я бы назвала тебя лжецом.
Ее разум затуманен, и ясно Кэролайн может видеть только лицо Клауса. Она легко кладет руку на его грубую щеку и медленно проводит большим пальцем по верхней губе. Его глаза становятся еще более синими.
- Очень красивым лжецом, - пьяно поправляет себя она.
Коснувшись другой ладонью щеки Клауса, она притягивает его лицо к себе, прильнув к губам. Образ их последнего поцелуя четко вырисовывается под закрытыми веками, и желание снова колет кожу. Кэролайн углубляет поцелуй.
Не торопясь, он откладывает одеяло и переносит свой вес на Кэролайн, опираясь на руки, чувствуя ее прикосновения на коже, как она тонкими пальцами проводит по его плечам, очерчивает мышцы груди и пресса. Ее ногти впиваются в плоть сквозь одежду, Кэролайн едва слышно стонет ему в рот, пробуждая желание. Не в силах терпеть, Клаус прочерчивает дорожку резких поцелует по ее шее к груди, слыша, как она в безумстве стонет его имя, затвердевая от одной только мысли о ночи, что проведет с ней.
Проходит пара секунд, прежде чем она очень медленно расслабляется под ним. Затаив дыхание Клаус приподнимается на локтях, глядя на нее сверху вниз. На щеках Кэролайн играет легкий румянец, а губы красны от поцелуев, но тело расслабленно, а глаза закрыты. Она спит. Она умудрилась заснуть, пока он целовал ее.
- Кэролайн, - выдыхает мужчина, надеясь, что зрение его обмануло.
В ответ слышится тихое посапывание, и он сердито перекатывается на спину. Закрыв глаза, Клаус делает глубокий вдох, стараясь расслабиться. Кэролайн, повернувшись на бок, прижимается к нему, кладя ладонь на грудь, только распаляя своими прикосновениями. Слишком он близко, чтобы унять неудовлетворенность. Сбросив хрупкую ладошку, Клаус поднимается на ноги.
- Элизабет, - грубо зовет он.
Через несколько секунд та открывает дверь в комнату Кэролайн. Ее взгляд, быстро метнувшись от Клауса к спящей Кэролайн, снова возвращается к разгоряченному желанием мужчине. Он возбужден настолько, что это накаляет воздух в комнате. Объединив фрагменты мозаики и поняв, что случилось, Элизабет заходится смехом.
- Уснула, да? – все еще смеясь, спрашивает служанка.
- Раздень ее и убедись, что девушке удобно, - недовольно приказывает Клаус.
- Да, господин мой, - говорит она, садясь в реверансе, когда Клаус, пройдя мимо, сердито хлопает дверью.
Не в силах подавить смех, служанка поворачивается к мирно спящей Кэролайн.
- Никогда, за все годы службы здесь, не видела подобного, - шепчет она, начиная раздевать блондинку. – Глупая девочка, ты даже не понимаешь своей власти над ним, так ведь?
Клаус, прислонившийся к стене у спальни Кэролайн, глубоко вздыхает, слыша слова и сдавленный смех горничной.
Он мог бы внушить ей, думает Клаус, сидя на стуле у ее кровати и глядя на спящую Кэролайн. Эта мысль заставляет мужчину почувствовать себя неудобно, не потому, что он считает себя выше этого, нет, просто ему никогда не приходилось заставлять женщин спать с ним. Но можно поступить и иначе, Клаус ухмыляется внезапно пришедшей идее.
Ощущение тихих поцелуев на обнаженной коже живота заставляет девушку открыть глаза. Приподнявшись на локтях, она смотрит на Клауса. Он поднимает голову, чтобы взглянуть ей в глаза, расширившиеся от удивления, а после продолжает поцелуи, опускаясь все ниже.
Кэролайн не движется, пока не чувствует его пальцы меж половых губ и резко не выдыхает. Все мысли вылетают из головы, и она просто расслабляется на подушках, чувствуя его горячее дыхание на коже. Легко касаясь, он проводит большим пальцем по клитору, и Кэролайн с глухим стоном выгибается в спине. Клаус то проникает пальцами внутрь, то касается опухшего клитора, то ускоряя, то замедляя движение, пока Кэролайн не впивается ногтями в подушку и прикусывает губу, чтобы не закричать.
Он резко останавливается, ухмыляясь тому, как расширились ее зрачки.
- Не останавливайся, - выдыхает Кэролайн, медленно выпуская подушку.
Клаус приподнимается к ней, прижимаясь к губам в легком поцелуе. Она стонет ему в рот, снова чувствуя пальцы между ног. Физически ощущая ее нетерпение, поддразнивая, он касается всех мест, кроме тех, где она так хочет его почувствовать.
- Сделай это, - почти приказывает она.
Он снова ухмыляется, раздвигая ей ноги, углубляя поцелуй, проникая пальцами сначала медленно, а после все быстрее, пока Кэролайн не начинает извиваться под ним, почти крича от возбуждения.
- Клаус, - стонет она, чувствуя, как голова идет кругом от желания.
Тот приподнимает брови, сидя у ее кровати. Этой части сна он ей не внушал. Он тихо выдыхает, наблюдая за извивающейся во сне девушкой. Она снова хрипло стонет, и его член затвердевает до невозможности. Клаус ругает себя за отсутствие самоконтроля. Этот сон должен был свести с ума от желания ее, а не его.
- Проснись, - резко приказывает он, обрывая сон, когда девушка уже на грани оргазма.
Ее глаза распахиваются от внезапного шума. Кэролайн оглядывается вокруг, но комната пуста, и девушка снова прикрывает глаза, в глупой надежде вернуться обратно в сон. Медленно она кладет руку меж ног, стремясь к освобождению.
- Кэролайн, - Клаус врывается к ней в комнату, будто и не сидел там только что.
Она быстро убирает ладонь, глядя на него широко распахнутыми глазами. Картины из сна вспыхивают перед взором, как бы Кэролайн ни хотела о нем не вспоминать. Она сдвигает ноги, стараясь не обращать внимания на то, насколько между ними влажно.
- Я здесь гостья, но все же вежливо было бы постучать, - раздраженно произносит девушка.
Он весело улыбается, понимая, что прервал. Касаясь пальцами губ, Клаус пытается подавить улыбку, но не может.
- Завтрак готов, - еле сдерживаясь от смеха, произносит он.
Кэролайн тяжело вздыхает.
- Спасибо, - сухо говорит она.
Проводив его взглядом и откинувшись на подушки, она тянет руку вниз, не в силах сдержаться.
- Кэролайн, - снова заглядывает Клаус.
- Да, мой лорд, - недовольно откликается она.
- Я настаиваю, чтобы ты оделась сейчас. Твоя еда остывает.
Увидев улыбку на его губах, она понимает, что мужчина знает, какой процесс прервал, и, вспыхнув, садится на кровати.
- Теперь, когда ты встала, я подожду внизу, - улыбается на прощание Клаус.
Только ее ноги касаются пола, как Кэролайн окутывает жуткое ощущение, смесь желания и боли. В висках стучит, будто кто-то бил ее по голове несколько раз, мысль о еде вызывает тошноту, и больше всего хочется сейчас забраться в постель и уснуть. Но Кэролайн знает, что уже не сможет, только не после того сновидения, она словно в ловушке, словно больна.
Снова услышав звук отворяющейся двери, Кэролайн, резко разворачивается, думая, что это Клаус, и желая сказать ему пару ласковых. Но заходит тепло улыбающаяся Элизабет, и девушка улыбается ей в ответ сквозь боль.
- Что ты сделала, что заставила его так улыбаться? – тихо спрашивает служанка, готовя для нее голубое платье.
- Я ничего не делала, - честно отвечает Кэролайн.
Ей становится невыносимо плохо, когда Элизабет затягивает шнурки ее корсажа. Она тихо вздыхает от дискомфорта, и, будто услышав ее молчаливые молитвы, горничная слегка ослабляет лиф.
- Надеюсь, тебе было весело вчера вечером?
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но понимает, что у нее нет слов.
- Я не помню, - запнувшись на мгновение, наконец произносит она. – Мне не очень хорошо.
- Ну, что ж, это твоя плата за все выпитое вино, - смеется Элизабет. – Может, на следующем балу следует пить воду.
- Я не пила вина, - протестует Кэролайн. - Я пила…
Она замолкает на мгновение, вспомнив слова Клауса: «напиток из прекраснейших ягод». Значит, он ее обманул, ну конечно, как можно было довериться человеку, который только и желает затащить ее в постель. В злости она вылетает из комнаты и почти бежит вниз по лестнице, слыша, как Элизабет кричит вслед, что шнурки платья еще не завязаны.
- Здравствуй, Кэролайн, - приветствует ее Клаус, еще до того, как повернуться к девушке.
- Лжец!
Клаус оборачивается, и его губы распахиваются от тихого выдоха. Она стоит перед ним почти обнаженная, синее платье развязано, и Кэролайн удерживает его на груди, чтобы хоть немного прикрыться. С трудом отведя взгляд от ее тела, Клаус смотрит ей в глаза.
- Мне бы хотелось попросить тебя выразиться поконкретней касательно причины твоего гнева.
- Что ты там говорил? Напиток из лучших ягод! Ты сделал из меня дуру!
- Я не делал, - возражает он с веселой улыбкой. – Это ты возомнила, что сможешь меня обмануть.
Замолкнув на мгновение, она бледнеет.
- Теперь я поплатилась за твои игры. Мне слишком плохо, чтобы завтракать с тобой, - развернувшись на каблуках, она поднимается наверх.
На секунду кажется, что Клаус последует за ней, но он остается на месте.
Вернувшись в комнату, Кэролайн встречается взглядом с Элизабет. Та молча разворачивает девушку и продолжает работу над платьем.
- Знаешь, - после некоторого молчания начинает служанка. – Леди никогда не показывают, что им плохо. Если ты больна, ему не обязательно об этом знать.
Кэролайн закатывает глаза:
- А если именно он и виновен в моей болезни?
- Это не имеет значения.
- Тогда я останусь в комнате, пока мне не станет лучше, - все еще сердито произносит она.
И она остается. Она сидит в комнате до самого ужина, пока голова не перестает так бешено болеть и к ней снова не возвращаются краски. Клаус в течение дня отправлял ей еду в покои, но сам не подошел ни разу, и девушка не понимает, почему. Значит, он совсем потерял интерес? Кэролайн это кажется странным, и она все же спускается вниз.
Войдя в гостиную, она застывает на пороге. Клаус стоит у выхода в прихожую, целуя руку незнакомой женщине. К ее огненно-рыжим волосам очень подходит платье, ярко-алое. Словно у проститутки – отмечает про себя Кэролайн. Мгновенно ревность узлом сжимает внутренности. Ну, Кэролайн думает, что это ревность, просто подобного она раньше не чувствовала. Стоя в дверях, она наблюдает за тем, как женщина уходит, напоследок бросив Клаусу соблазнительную улыбку.
Как он посмел? - Сердито думает Кэролайн. Она провела большую часть дня в четырех стенах, сходя с ума от неудовлетворенного желания, мучаясь после вина, что он обманом заставил ее выпить, злясь на него из-за лжи, а он в это время ухаживал за какой-то женщиной в красном. Наверное, она была такой послушной, какой Кэролайн не стать. Наверное, ему даже не пришлось просить ее лечь с ним, та сама себя предложила. Кэролайн почти задыхается от гнева.
- Кэролайн, рад видеть, что ты выздоровела, - мило произносит Клаус, закрывая дверь за рыжеволосой женщиной. Его глаза раскрываются от удивления, столкнувшись с ненавистью во взгляде девушки. – Что еще я сделал, любовь моя? – с любопытством спрашивает он.
- Ты провел с ней ночь? – без обиняков спрашивает та. Так невежливо задавать подобные вопросы, но гнев сейчас сильнее мыслей о любых условностях.
Он приподнимает брови, сразу уловив в голосе ревность.
- Не ночь, - отвечает Клаус с улыбкой.
Она прикусывает губу.
- Если хочешь что-то сказать – говори, - произносит Клаус, заметив ее движение.
- Как тебе не стыдно ухаживать за двумя женщинами сразу?
- Я не ухаживал за ней.
- Да, ты просто с ней спал, – горько говорит Кэролайн.
- И если это так, разве ты можешь меня обвинять? – спрашивает он, подходя к ней. – Разве ты не думала, что я могу устать от постоянных отказов?
Она молчит, по-прежнему гневно прожигая его взглядом.
- Она девушка Элайджи, - вмешивается проходившая мимо Элизабет.
- Элизабет, - недовольно произносит Клаус, с гневом глядя на служанку.
Кэролайн чувствует, как узел внутри ослабевает, и вздыхает с облечением. Успокаиваясь на краткий миг, пока не вспоминает о его словах.
- Ты лжец.
Горничная быстро выходит из комнаты, напуганная сердитым взглядом Клауса, и тот поворачивается к Кэролайн.
- Я не лгал тебе. И не сказал ничего, что укрепило бы твои предположения.
Разрываясь между гневом и унижением, она уходит. Не сделав реверанс, не попрощавшись, просто поворачивается и идет к себе. С тяжелым вздохом зайдя в комнату, она видит, как что-то мелькает перед глазами. Кэролайн вздрагивает и в долю секунды оказывается прижатой к стене покоев. Открыв глаза, девушка видит прямо перед собой Клауса.
- Как ты это сделал? – ошарашено спрашивает Кэролайн.
- Почему мысль о том, что я могу ухаживать за другой, вызвала в тебе такой гнев? – спрашивает он, не обращая внимания на ее вопрос.
- Я не сержусь оттого, что подумала, что ты за ней ухаживаешь. Я злюсь, потому, что ты снова был нечестен.
Он ухмыляется, заключив ее лицо в ладони.
- И кто теперь лжец?
Она быстро выскальзывает из его рук, отходя в противоположный угол комнаты.
- Почему ты хочешь меня? А не ту девушку с огненными волосами?
- Ее зовут Мария, - улыбается Клаус, забавляясь ее описанием. – И как Элизабет глупо тебе сообщила, она принадлежит моему брату.
Он подходит к ней, и Кэролайн отступает на три-четыре шага.
- А если бы она не была его девушкой, ты бы выбрал ее или меня?
- Не вижу причин, почему не смог бы взять обеих, - быстро отвечает он, голос наполнен весельем, ее ярко-синие глаза мгновенно вспыхивают ненавистью, и Клаус чувствует, что следует поправиться. – Я бы выбрал тебя, - честно произносит он.
- Почему меня? – не веря, спрашивает Кэролайн.
- Я не знаю! – отвечает он с внезапным раздражением. – Никогда не встречал никого, настолько безумного, как ты, а я видел много людей, Кэролайн! – почти кричит Клаус, в мгновение ока оказываясь рядом с ней, прижимая ее к ближайшей стене своим телом. – Ты проявила ко мне так мало уважения, но я все еще хочу тебя также сильно. Часто кажется, что ты и забыла, насколько легко мне покончить с тобой.
Ее глаза широко распахиваются от страха из-за его вспышки.
- На самом деле я хорошо помню, как легко ты можешь меня убить, - она тихо выдыхает. – И проявляю к тебе больше уважения, чем когда-либо проявляла к мужчинам.
- И все же один из них решил на тебе жениться?
- Моя мать была удивлена так же, как и ты, мой лорд. Хотя, ему в оправдание, семья просто не оставила моему жениху выбора.
Она смотрит, как гнев медленно сползает с его лица, уступая место веселью, и не очень понимает, что она сделала, чтобы вызвать такую смену настроений. Нерешительно улыбаясь, Кэролайн ждет, что он ее отпустит, но вместо этого он приближается к девушке, целуя ее в изгиб шеи.
- Человек или вампир, не имеет значения, - шепчет он ей на ухо. – Я мужчина.
Она закрывает глаза, чувствуя на коже его горячее дыхание, снова вспоминая о своем сне.
- Я слышу тебя по ночам иногда, - шепчет он ей в кожу. – Слышу шорох твоих простыней и то, как ты дышишь, - он мягко кладет руки ей на талию, и Кэролайн, застыв, чувствует, как его пальцы оказываются теперь на спине, сминая ткань платья. – Это заставляет сдерживать каждую частичку своего существа, чтобы не зайти и не поцеловать тебя… не коснуться тебя.
Кэролайн чувствует его губы на груди, и у нее подкашиваются ноги. Девушка путается пальцами в волосах Клауса, прижимая его к себе, и именно в этот момент понимает, что нет никакой надежды, он не успокоится, пока не заполучит ее в постель, но что еще хуже, его пальцы, скользящие по телу, пробуждают такое желание, что нет воли сопротивляться.
Клаус ловко расшнуровывает ее корсаж, опуская его к бедрам, обнажая грудь. Он проводит руками по ее животу, талии, пока не накрывает ладонями грудь и Кэролайн не чувствует, как напрягаются соски от его прикосновений. Опустив голову, он касается губами ее сосков, медленно вбирая в себя, пока не слышит тихий стон ему в волосы.
Кэролайн очень хочется развязать ему брюки, но она остается неподвижна. Оторвавшись от груди, Клаус прижимает девушку к себе, заставляя соприкоснуться обнаженной кожей с грубой тканью его одежды. Он проникает языком ей в рот, и, несмотря на то, что Кэролайн понимает, чем это для нее кончится, она обвивает руками его шею, прижимая мужчину крепче к себе, углубляя поцелуй. Они целуются, пока ее губы не опухают, став красными, и она не ощущает, как сильно затвердевает его член с каждым их общим вздохом. Она вжимается своими бедрами в его, чувствуя его глухой стон ей в рот, чувствуя, как он теряет контроль, толкаясь ей в бедра, будучи еще в одежде, и дрожит в его объятиях, сведенная с ума собственным желанием. Она хрипло стонет, и Клаус отрывается от ее губ.
Они задыхаются, стоя предельно близко друг к другу, соприкасаясь лбами. Взгляд Клауса опускается на ее обнаженную грудь, и он борется с собой, пытаясь вернуть самообладание, только Господь, если он, конечно, существует, знает, он теряет это чертово самообладание с каждым тяжелым вздохом Кэролайн, больной им, так же, как сам он болен ею.
- Но, прежде чем я сделаю большее… - он останавливается, чтобы медленно вздохнуть и хоть немного унять желание. - Ты должна сказать мне, что хочешь меня… так, как хочу тебя я.
- Ты причинишь мне боль? – спрашивает Кэролайн, снова вспоминая историю Элизабет.
- Нет, - его голос чуть громче шепота.
- Ты лжешь.
- Да, - соглашается Клаус, его руки почти дрожат, когда он кладет их ей на талию, - но не сейчас.
Она молчит, не обладая мужеством сказать «да», и потеряв самоконтроль, чтобы сказать «нет».
- Скажи, - просит он.
Каждый момент ожидания кажется Клаусу часом, но она молчит и, закрыв глаза, он делает еще один глубокий вдох, собирая волю, чтобы отойти от нее. Неохотно он приподнимает ее корсаж, чтобы Кэролайн могла прикрыться, и, взглянув, как она также неохотно принимает из его рук ткань, уходит.
- Клаус, - зовет она, останавливая мужчину в ту минуту, когда он уже кладет ладонь на ручку двери. Он оборачивается, и Кэролайн удивлена его нерешительностью.
- Что? – в его голосе причудливо смешано желание, разочарование и, кажется, даже унижение из-за еще одного отказа.
- Я хочу тебя, - наконец честно произносит Кэролайн.
"I fall asleep inside of you There are no words, there's only truth."
Клаус застывает на месте, как будто ожидая, что она заберет слова обратно, но девушка этого не делает. Он медленно подходит к ней, оказываясь лицом к лицу.
- Докажи это.
Кэролайн задумывается над его словами, не уверенная, что он имеет в виду. Что же ей делать? Как доказать желание? Она никогда никого не хотела, кроме мужчины, стоящего перед ней. Просить у нее доказать желание - все равно, что требовать у ребенка, который никогда не ходил, пройти много миль, не споткнувшись. Она растерянно на него смотрит, но он не делает ни движения навстречу.
Подняв руки, она кладет их на пуговицы его рубашки, пальцы дрожат от страха и возбуждения, когда она чувствует жар его тела. С каждой расстегнутой пуговицей, она нежно целует открывающуюся кожу, пока, наконец, не спускается к его поясу. Она смотрит на Клауса снизу вверх.
- Возьми его, - произносит он.
Ее губы распахиваются от этой просьбы, нет, точнее приказа. Кэролайн точно знает, что он просит ее сделать – она несколько раз слышала, как подруги рассказывали об этом. Но она была всего с одним мужчиной, своим женихом, и все, о чем он просил, было оставаться неподвижной. И сейчас, после слов Клауса, девушка понимает, насколько неопытна. Совсем как девственница. Но Кэролайн совсем не хочется быть худшей женщиной в его постели. Неопытная или нет, если другая может делать подобные вещи, то почему она нет?
Позволив себе нервно поколебаться еще долю секунды, она развязывает шнурки на его штанах, освобождая напряженный член, и обхватывает его у основания, взяв в рот самый кончик, проводя рукой по стволу.
- Глубже, - выдыхает Клаус.
Кэролайн подчиняется, вбирая в себя плоть, прикрыв зубы губами, заглатывая его так глубоко, как только может, после снова возвращаясь к головке, а затем опять заглатывая. Дыхание Клауса становится рваным и прерывистым, эта реакция словно поощрение, словно доказательство того, что ее манипуляции ему не неприятны. Кэролайн проводит языком от основания к головке, обводя ее нежным движением, прежде чем снова взять в рот разгоряченный орган. Мужчина глухо стонет от ее движений, и Кэролайн накрывает странная смесь удовлетворения и возбуждения от того, что она может вызвать у него такую реакцию, что она имеет над ним такую власть.
Чувствуя пальцы Клауса в волосах, Кэролайн поднимает глаза, где-то посреди ее манипуляций он успел сбросить с себя рубашку. Мужчина делает небольшой шаг назад, позволяя ей встать, и она поднимается на ноги.
- Это все, чего ты хотел? – внезапно шепчет Кэролайн. – Потому …
Он затыкает ей рот требовательным поцелуем, и в мгновение ока она оказывается на кровати, накрытая его телом, со сведенными вместе и вжатыми в подушку запястьями. Отпустив ее руки, Клаус некоторое время просто смотрит на нее, на ее расшнурованный корсаж, на грудь, вздымающуюся с каждым вздохом, на розовые губы и взволнованное лицо. Одним быстрым движением Клаус разрывает ее одежду, полностью обнажая девушку.
Кэролайн тихо, грустно вздыхает, и он поднимает голову, удивленно на нее глядя.
- Что такое?
- Ничего, - лжет она, он бросает на нее недоверчивый взгляд, побуждая признаться. – Просто это было… это было мое любимое платье, мой господин, и я боюсь, ты его совсем испортил.
Клаус не может не вздохнуть с облегчением, услышав об этой мелочи, Кэролайн выгибает спину, и он бросает остатки платья на пол.
- Я прикажу сшить тебе точно такое же, - обещает он, наклоняясь, чтобы поцеловать Кэролайн.
Его поцелуй настолько настойчивый и быстрый, будто он человек, не пивший годами и наконец добравшийся до воды. Он жестко терзает ее губы, пока ее дыхание окончательно не сбивается, и в ту секунду, когда Кэролайн кажется, что он остановится, Клаус захватывает зубами ее нижнюю губу, и девушка вздрагивает от резкого ощущения.
Когда кровь наполняет рот, Кэролайн понимает, что он укусил ее, Клаус посасывает ее губу, и она еще раз убеждается, что он не человек, несмотря на обманчивую внешность. Девушка необыкновенно тиха, пока Клаус отрывается от ее рта, лаская губами изгиб шеи, а затем грудь, обводя языком напрягшиеся соски. В любопытстве она проводит пальцем по своим окровавленным губам, окрашивая его в красный, и не сводит глаз с Клауса, когда тот снова приподнимается, чтобы взять ее палец в рот, слизывая с него кровь.
- Ты собираешься убить меня? – спрашивает она, напуганная его действиями.
- Нет, - следует тихий ответ. – Расслабься, - приказывает Клаус. – Делай, что хочешь.
Кэролайн поднимает на него удивленный взгляд. Ни для кого раньше не имели значения ее желания.
- Что я хочу? – тихо спрашивает она, скорее, чтобы убедиться, что правильно его поняла.
- Конечно, что хочешь, Кэролайн, - он смотрит на девушку под ним, на ее пальцы сжимающие подушку так, будто она даже не смеет его коснутся. – Если бы я хотел, чтобы ты просто лежала подо мной, то заставил бы тебя так лежать, но я не хочу.
После его слов Кэролайн крепко берет мужчину за плечи, вынуждая перевернуться и лечь под нее. Обхватывая его коленями, она вглядывается в его лицо, ища там протест, но он лишь улыбается ее действиям, и Кэролайн отвечает на улыбку, опьяненная внезапным ощущением власти. Девушка наклоняется, почти касаясь губами его уха, и, дразня, прикусывает мочку, как он когда-то сделал с ней.
- Ты говоришь делать, что хочу… – шепчет она ему на ухо. – А что если я не желаю быть взятой, как рабыня? Что если я хочу получить желаемое, как королева, и сделать это своим?
Чувствуя его напряженный член между ног, она медленно на него насаживается. Клаус хрипло стонет от удовольствия, а девушка не может сдержать улыбки, упиваясь собственной властью. Его пальцы скользят по телу, чувственно гладя нежную кожу, сминают грудь, и Кэролайн откидывает голову, наслаждаясь ощущениями. Наконец, стиснув в ладонях ее ягодицы, он слегка приподнимается, чтобы лучше видеть лицо девушки, мягко направляя движения, желая заставить ее ускорить темп. Обняв его за плечи, Кэролайн снова насаживается на член, тихо постанывая Клаусу в шею. Он слышит, как течет по ее венам кровь, пробуждая в нем зверя, и, откинув волосы с ее шеи, проводит клыками по белой коже. Опьяненная собственным желанием, Кэролайн даже не замечает этого движения. Накрутив на кулак светлые пряди, он оттягивает ее голову назад, глядя на совсем беззащитную шею. Клаус проводит языком по просматривающейся вене, от ключицы к линии челюсти, чувствуя, что не может сдержать глухих стонов удовольствия. И снова касается клыками нежной кожи, на этот раз, уходя глубже в плоть, чертя кровью на коже.
Кэролайн замирает, ахнув от острых ощущений, но прежде чем она успевает отреагировать, чувствует его пальцы между ног, невесомо касающиеся клитора, и это перебивает всю боль, заставляя почти кричать от удовольствия. Кровь тонкими струйками стекает по ее шее к обнаженной груди, и Клаус жадно слизывает с нежного тела каждую каплю, пока, наконец, не впивается клыками в оставленную им рану. Чем больше крови он высасывает, тем настойчивей гладит пальцами у нее между ног. Его член все еще внутри, и Кэролайн движется на нем уже быстрее, больше не в силах контролировать свое тело. Она только крепче цепляется за Клауса, меж глухих стонов зовя его по имени, когда ее накрывают волны экстаза, сладкой болью отдающиеся внутри.
Не дожидаясь, пока она придет в себя, Клаус резко перекатывается, толкая ее в матрас и проникая в нее так глубоко, как только может. К его удивлению, Кэролайн снова воспламеняется от его движений, и Клаус улыбается, затаив дыхание, глядя на девушку под ним, крепко закрывшую глаза, настолько погруженную в собственное желание. Он останавливает поступательные движения, не сводя глаз с крови, текущей из ее раны и окрасившей белую кожу. Крупные капли катятся меж грудей, и Клаус опускает голову, чтобы слизать их. Это эйфория, ее вкус словно заставляет гореть все нервные окончания.
Открыв глаза, Кэролайн видит измененное лицо Клауса, обнажившего окровавленные клыки. Он наклоняется, чтобы соединить свои губы с ее, но девушка вжимается в подушку, заставив его остановиться. Она медленно поднимает руку, касаясь его клыков, ожидая, что тот отпрянет, но Клаус замирает, и тогда она проводит дрожащими пальцами выше к венам, расползшимся под ставшими янтарными глазами. Она знает, что должна быть напугана, но в это мгновение не может не быть очарованной. Может, думать так и глупо, но это единственное, что приходит ей сейчас в голову. Клаус снова наклоняется, и на этот раз Кэролайн его не останавливает.
Запах ее крови висит в воздухе, опьяняя мужчину, и он упивается им, снова проникая в Кэролайн, чувствуя, как она обвивает ногами его бедра, выгибаясь навстречу, желая лучше его ощутить. Клаус снова находит губами рану, обводя ее языком, собирая кровь.
- Укуси меня, - приказывает он, чувствуя, как сильно ослабла под ним девушка от потери крови.
Она знает, что он имеет в виду, знает, что кровь вампира может исцелить человека. Но все же не может заставить себя сделать подобное.
- Нет, - отвечает она, чувствуя, как он снова резко в нее входит, заставив затрястись от силы толчка.
- Сделай это! – кричит он.
Потрясенная его криком, Кэролайн мгновенно впивается своими человеческими зубами ему в плечо. Клаус чувствует, как она прокусывает кожу медленно и болезненно из-за ее неопытности и отсутствия клыков, но этого достаточно, чтобы капли крови исцелили девушку. Она впивается ногтями ему в спину, погружаясь зубами глубоко в ранку, стараясь высосать больше, пока он продолжает двигаться в ней. Он проникает в нее быстро и глубоко, слыша, как Кэролайн хрипло стонет от каждого движения, выгибаясь в спине, прижимаясь своей грудью к его. Все вокруг расплывается. Цвета, запахи смешиваются, и уже ничто не имеет значения. Все, о чем он может сейчас думать – это как напряженны сейчас их тела, и как болезненно сильно ему нужно достичь оргазма. Клаус ощущает, что Кэролайн под ним снова на пределе. Она хрипло зовет его по имени, и это будто служит толчком, он изливается в нее, чувствуя, как словно заново воспламеняется каждая клеточка тела.
Крепко держась за Клауса, прижимаясь к нему так, будто они – единое целое, Кэролайн слышит, как он простанывает ее имя, упиваясь экстазом. Даже закончив, он остается внутри нее, его горячее дыхание обжигает шею. Что-то во всем этом, в том удовольствии, которое дало ему ее тело, заставляет Кэролайн дрожать от того, что удовлетворены и ее собственные желания. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного, жаждать человека так сильно и быть настолько же нужной в ответ.
Клаус мягко вытаскивает из нее член и ложится рядом, переводя дыхание. Услышав, как довольно выдохнула Кэролайн, он улыбается, проведя рукой по ее волосам.
Она накрывает их обоих простыней, устраиваясь на кровати поудобнее.
- Твои глаза… - начинает Кэролайн, прежде чем Клаус успевает хоть что-нибудь сказать. - Они желтые… - внезапно она замолкает.
Клаус повернулся к ней, и она видит, что его глаза больше не того ярко-желтого, почти янтарного цвета, нет, они сейчас ясно-зеленые, с оттенком синего. Словно океан после дождя, приходит в голову Кэролайн поэтическое сравнение.
- Что? – спрашивает он, обрывая нить ее мыслей.
- Они прекрасны, - признается девушка.
Клаус приподнимает голову с подушки, слегка удивленный признанием.
- Тебя ничто не испугало?
- Ты меня иногда пугаешь, но сейчас я поняла, что даже монстры могут быть красивы, - она произносит это, не задумавшись, и стоит словам слететь с губ, как Кэролайн хочет вернуть их обратно.
- Я приму это за комплимент, - отвечает он после некоторого молчания.
Кэролайн бросает взгляд на окровавленные простыни и дотрагивается рукой до шеи там, где раньше кровоточила рана. Она уже затянулась, исцеленная его кровью, кожа гладкая, будто укусов не было вообще.
- Из-за этого я могу стать… не человеком? – тихо спрашивает она.
- Ты можешь произнести это слово, Кэролайн. Но нет, вампиром ты не станешь, для этого нужно умереть с моей кровью внутри.
Она на мгновение застывает, услышав его слова, внезапно поняв, что Клаус умирал. Нет, она всегда это знала, но только сейчас начала осознавать, что он действительно видел смерть.
- Кто убил тебя? – с любопытством спрашивает девушка.
- Мой отец, - отвечает он, стараясь подавить горечь.
Клаус поворачивается к ней, глядя на смягчившееся выражение лица Кэролайн. В ее взгляде столько нежности и доброты, что мужчине становится не по себе от того, что кто-то может так смотреть на человека, подобного ему. Именно поэтому он никогда не оставался на ночь с женщинами. Клаус улыбается, стараясь скрыть смятение, и поднимается с постели.
Кэролайн садится, глядя, как он собирает одежду. Клаус уходит, как говорила Элизабет, как он уходил от всех своих женщин, и вдруг девушка понимает, что в ней нет ничего особенного. Теперь, когда он взял ее, она стала, как остальные. Ему нравилась охота на Кэролайн, но не она сама.
- Прости меня за навязчивый вопрос, - тихо говорит она, по-детски надеясь, что это заставит его остаться.
Но Клаус уходит. Не бросив на нее и взгляда, он желает ей спокойной ночи и покидает комнату. Кэролайн сжимается под одеялом, пытаясь хоть как-то согреться на пустой кровати, и вскоре проваливается в глубокий сон.
Ощущение его напряженного члена внутри медленно вытягивает девушку из тьмы, окутавшей ее во сне. Ее тело признало Клауса еще до того, как Кэролайн успела открыть глаза, и приняло его так, будто они были любовниками уже несколько лет. С тихим стоном разомкнув веки, она смотрит на него. Кожа мужчины сейчас кажется теплого оранжевого цвета из-за отблесков пламени, горящего в камине, его волосы небрежно упали на лоб, и Кэролайн проводит по ним пальцами.
- Опять? – сонно спрашивает она.
Он накрывает ладонью ее грудь, касаясь губами изгиба шеи, и делает глубокий вдох, наслаждаясь запахом девушки.
- Ты и покойника можешь с ума свести от жажды, - выдыхает он ей в кожу, его голос сейчас резкий и глубокий.
Эти слова вновь пробуждают и ее собственное желание, и Кэролайн обвивает ногами его бедра, когда он резко в нее проникает. Она выгибает спину навстречу, как можно крепче прижимаясь к мужчине, впиваясь ногтями ему в плечи. Его взгляд словно прожигает кожу, и Кэролайн вглядывается ему в глаза.
- Не смотри на меня так, - цедит Клаус сквозь стиснутые зубы, снова резко проникая в девушку. Она распахивает глаза, не понимая, что он имеет в виду. – Мне не нужна твоя нежность. Не смотри на меня так, будто можешь полюбить.
- Да, мой господин, - стонет она, вновь закрыв глаза, но не из-за его слов, а от накрывшего ее наслаждения, от ощущения, как напряженный член, раз за разом, жестко скользит вглубь тела, и Кэролайн кажется, что она вот-вот рассыплется на части от жгучего удовольствия.
- Ты не можешь любить меня, ясно? – грубо произносит Клаус в изгиб ее шеи. – Не люби меня, - теперь он молит девушку, настолько его голос наполнен отчаянием.
Она притягивает его к себе, наслаждаясь резкими толчками.
- Я не полюблю тебя, - шепчет Кэролайн, касаясь губами горячей кожи его плеча. – Обещаю.
Она чувствует, как он достигает кульминации, услышав эти слова, с глухими стонами, когда оргазм накрывает все тело. Девушка замирает под ним, удивляясь, зачем нужно это обещание. Какой мужчина будет умолять женщину не любить его?
Клаус все еще тяжело дышит ей в шею, и она обнимает его, крепко прижимая к себе. Он не вытаскивает из нее член так долго, что Кэролайн уже кажется, что Клаус так и заснет с ним у нее внутри. И все же почему-то, по причинам, которых сама она не понимает, Кэролайн знает, что будет с ним, просто обнимая его, так долго, как он захочет. Она нежно, самыми кончиками пальцев выводит слова молитв на его коже, а после мягко касается его светлых волос, так, словно успокаивает ребенка, хоть и не может понять, почему ему необходимо утешение. Кэролайн не может понять, почему, попросив не любить его, он все же прижимается к ней, нуждаясь в ее прикосновениях, словно дитя.
Оторвавшись от шеи Кэролайн, Клаус поднимает на нее глаза и в секунду его накрывают эмоции одна за другой: гнев, похоть, горечь, печаль и – то, что так пугает его сейчас – слабость к ней, нежность. Из всех женщин, с которыми он сталкивался, именно эта неопытная девушка пробудила в нем те чувства, которых Клаус так не желал, чувства, которых ему никогда не дано будет понять.
Кэролайн наблюдает за мужчиной, когда он садится на кровати, приподнимаясь вслед за ним, поняв, что не может отвести от него глаз. Клаус выглядит так, будто на него нахлынула сразу тысяча эмоций, настолько сильных, что он не может облечь в слова ни одной. Он касается ладонями ее шеи, пальцами вырисовывая узоры на коже, и Кэролайн видит, как медленно выражение его лица сменяется пугающим оцепенением.
Размытым движением Клаус сворачивает ей шею, и она слышит только ужасающий треск, когда последний вздох покидает губы, а мир накрывает тьма.
